В 90-х годах двадцатого века ЮНЕСКО присвоило создателю и организатору Монгольского государства Чингис Хаану почётное звание «Человека второго тысячелетия», День Памяти которого, то есть 790 лет со дня смерти, человечество отмечает в 2017 году.
Неоднозначное отношение к этому событию как в России, так и на нашей планете вполне естественно и легко объяснимо, но никто из противников этого звания не в состоянии отрицать одного непреложного факта – данная выдающаяся историческая личность действительно существовала и внесла свой ощутимый вклад в развитие и совершенствование средневековой цивилизации Евразийского континента!
Кто теперь скажет, когда именно Чингис Хаан задумался о бренности своей ничем не ограниченной власти, неизбежности окончания жизненного пути и выборе места своего последнего упокоения?
Доподлинно известно одно: он был очень недоволен своими шаманами! Они не только не смогли пообещать ему вечного бессмертия, но и не гарантировали полной сохранности погребённому телу, а значит и покоя его священному духу в сакральном мире.
И тогда он сам решил заняться этим вопросом, положив в основу оригинальный даже для нашего времени принцип:
“Если никто не знает, где находится умерший повелитель, то этот человек по-прежнему жив и в недалёком будущем намерен воспрянуть из небытия и вернуться в этот реально существующий мир”.
До такой концепции не смогли додуматься ни заносчивые, помешанные на своих чрезмерно пышных погребальных обрядах египетские фараоны, ни бородатые, избалованные обилием уникальных золотых украшений скифские цари, величественные захоронения которых не уберегли от разграбления и осквернения ни огромные блоки стометровых каменных пирамид, ни многотонные земляные насыпи многочисленных причерноморских курганов.
Вполне вероятно, что идея сроком не мене чем на тысячу лет озадачить своих врагов и алчных гробокопателей и заранее выбрать Великое Запретное место для своего рода посетила Тэмуджина на вершине его славы, когда в 1225 году после покорения Средней Азии он восседал на огромном золотом троне его бывшего владыки Мохаммед — Шаха, установленном победителями на высоком берегу верховьев Иртыша. (Там располагались опорные для походов на запад базы завоевателей)
Возможно, Хан задумался об этом лежа в своей просторной белоснежной юрте весной 1226 года, сразу после того, как во время облавной охоты на диких зверей упал с боевого коня и сильно разбился о землю. Не сомненно одно, вскоре после этих раздумий слугам было приказано принести и развернуть на полу огромную карту с границами империи, изготовленную еще 20 лет назад, в год провозглашения его Сыном Неба «Чингис Хааном». (Чингис означает жаворонок или маленькая птичка, по аналогии с озером Фролиха, имеющего такую форму).
С тех пор искуснейшие китайские картографы множество раз подклеивали к ней дополнительные куски белоснежного шелка и тончайшими кисточками наносили все новые и новые владения, обретенные в ходе бесчисленных походов прославленных конных армий.
Данное ремесло уже тысячу двести лет передавалось из одного поколения в другое узким кругом лиц и служило исключительно потребностям китайских императоров, постоянно ведущих свою захватническую политику.
Проводя военные операции против хуннских шаньюев, китайские войска доходили не только до озера Байкал, но и намного западнее Хакасии и Алтая. За более чем тысячелетие они досконально узнали расположение своих вероятных противников, отразили на карте места их проживания и подробно с помощью своих шпионов описывали все события происходящие у беспокойных кочевников.
Позднее картографией заинтересовались уйгуры, которые обладали своей письменностью, и только после покорения их монголами, не имевшими в то время даже собственного алфавита, и то, и другое оказалось в полном распоряжении правительства Чингисхана.
Великий Хан и его ближайший советник Илюй Чуцай, перешедший на сторону монголов от свергнутого правителя северного Китая, при разработке своей тайны не смогли предвидеть того, что наступит то время, когда картой местности сможет воспользоваться любой десятилетний ребёнок, не говоря уже о простом пастухе или солдате. В тот же период времени это было уделом немногочисленных избранных, и они были полностью уверены в недоступности этой науки чёрному народу – харачу, а значит и в вечном сохранении своих секретных материалов.
Что же интересного увидел наш герой на распластанной перед ним разноцветной карте – яшме?
Восточная граница страны упиралась в берега гигантской Желтой реки Хуанхэ. Северное царство Цзинь не смогли уберечь от монголов ни каменистая и безводная пустыня Гоби шириной 500 миль, ни величайшая в мире двойная крепость стена протяженностью более 3000 километров, построенная еще пятьсот лет назад для обороны против хуннов. Начиная с 1207 года и в течение последующих восьми лет кочевники бесчисленными набегами и молниеносными кавалерийскими рейдами вглубь её территории буквально разорили эту страну. И это несмотря на то, что численность её населения уже тогда составляла не менее 50 миллионов человек.
В город Каракорум (ныне туристический центр, построенный рядом с едва заметными в степи развалинами), потянулись многотысячные колонны рабов, ремесленников и строителей, сапожников и портных, кузнецов и ювелиров. Вьючные караваны, доверху груженые шелковыми тканями и рисовой крупой, фарфором и драгоценными камнями, слоновой костью и бумагой, изящно украшенным оружием и порохом, сладким печеньем и спиртом, заполнили собою все степные пути и горные тропы, ведущие в столицу алчных завоевателей. Полностью же сопротивление китайцев было подавлено только внуком Тэмуджина Хубилаем, который правил из Пекина половиной мира тридцать пять лет. Всего же Китай находился под властью кочевников сто пять лет.
Таким образом, о захоронении на Востоке не могло быть и речи! Дикие скотоводы и цивилизованные оседлые китайцы уже тысячи лет вели непримиримую борьбу за свои жизненно важные интересы и сферы влияния. Они зорко следили друг за другом с целью хотя бы на чем-то поймать и зацепить своих противников, то есть поставить друг друга в зависимость. Позволить им узнать расположение священного места Великого Рода Золотых Ханов Тэмуджин не имел никакого права.
Западный край империи соприкасался с берегами Каспия, носящего в то время необычное имя «Кузун», что означает «Ворон, прыгающий по земле». Действительно, изображение на карте этого моря особенно в том масштабе, как его изобразили древние картографы, напоминало собой такую птицу.
Из Бухары и Самарканда, восстановление которых было уже начато по приказу повелителя, по Великому шелковому пути купцы везли в Монголию персидские ковры и парчу, дамасскую сталь и оружие, виноградное вино и благовония, сушеные фрукты и пряности, драгоценные изделия хорезмских мастеров и венецианское стекло. Эти края так же не годились для Долины Царей, так как они размещались слишком далеко от исконных и сакральных мест обитания монголов, и обеспечить их надежную охрану было невозможно.
Кроме того, потомкам Чингиса, которым вменялась обязанность регулярно посещать землю своих предков, не только отца и деда, но и пра-пра-прадедов, пришлось бы путешествовать каждый раз в разные стороны света, что было абсолютно не рационально. Древние же борджигины с глазами цвета тёмной морской волны и рыжими прядями в чёрных волосах «ожидали» их под каменными курганами на северо-востоке в долинах рек Баргузин и Курумкан и на берегах страны «Чистая вода» — Ариг Ус.
Южная область молодого государства была в то время еще более беспокойной! Там в своей столице Нин-Ся за спиной 150 тысячной до зубов вооруженной армии отсиживался, ожидая своей участи, упрямый и недалекий умом правитель тангутов, народа, смешавшего кровь и гены тибетцев, китайцев и монголов. Это относительно небольшое, но богатое царство являлось номинальным данником Монголии, однако один из полководцев Илуху Бурхана отказал Тэмуджину в просьбе выделить войска для похода на Хорезм. После этого Чингису дважды в день напоминали о том, что над страной строптивцев всё ещё сияет безоблачное небо, а тыкен продолжает по утрам наслаждаться забродившим кобыльим молоком и своими многочисленными молодыми наложницами.
Предстояла беспощадная и кровавая бойня!
В центральной части империи, на исконных землях племени Бурого волка как никогда расцветала и бурлила жизнь. Ежедневно в Хара Хорин приходили гружёные караваны численностью более пятисот верблюдов. Лучшие кузнецы Евразии ковали конскую сбрую, кривые клинки и острые пики. Десятки ювелирных мастерских объединяли в своих работах сокровища Востока и Запада. Тысячи строителей возводили дворцы и храмы вновь образовавшихся пригородов и поселков возрожденной столицы мира. Купеческие лавки ломились от товаров со всего света. В речных долинах Селенги, Толы, Онона и Керулена спокойно нагуливали жир бесчисленные тучные стада баранов и коз, коней, быков и верблюдов.
Людское население этих мест за последние десять лет возросло с семисот тысяч до двух миллионов человек, и это несмотря на бесчисленные битвы и походы, эпидемии и болезни. Во все стороны от центральной ставки Великого Хана протянулись ухоженные дороги, которые уже при Хане Мэнке обслуживало более 400 тысяч лошадей. На всем их протяжении началось строительство благоустроенных почтовых станций «ям», которые впоследствии стали многими и ныне существующими городами и поселками не только России, но других стран континента.
Объявлять запретными, выводить из оборота государства богатые травой пастбища и обжитые места было бы крайне не практично. Кроме того, выполнить скрытно такое величественное захоронение в столь густо заселенных местах представлялось так же нереальным. По этой причине вырубленная в скале Мангутская пещера осталась невостребованной. Она расположена на реке Мангут впадающей в реку Онон в 15 километрах от села Мангут Кыринского района Читинской области России.
В 1841 году учёный и публицист А. Мордвинов в своей работе «Очерки Заяблонья» (Речь в названии идёт о Яблоневом хребте) пишет: «Пещера очень искусно и чисто высечена в скале и возвышается над землёю сажени на три. Она имеет форму зала в виде правильного квадрата со сторонами в сажени две. У одной стены расположено возвышение на пол аршина, а в двух других сделаны углубления, вероятно для хранения съестных припасов. Доступ к ней только по лестнице. У входа в пещеру высечены письмена на пяти видах».
Именно так выглядят погребальные камеры скифских царей, где ниши предназначены для жертвенных подношений, а на выступе устанавливается саркофаг.
- Первая надпись на языке племени тобгачей гласит: «Собственное богатство – вода»;
- Вторая, на языке посвященных буддистов означает: «О — ты, рожденный на лотосе!»;
- Третья написанная способом древнего монгольского квадратного письма вещает: «Жилище — Родина Луноликого»;
- Четвёртая на тангутском языке повествует: «О — ты, рожденный хунну»;
- Пятая надпись сделана китайскими иероглифами и называет имя: «Йэхе Хара», то есть Великий Месяц.
Все надписи, так или иначе, посвящены Байкалу и воде в виде ассоциаций этого озера с птицей лебедь хун-ну, либо молодому месяцу Луны — отражению озера Байкал в ночном небе, а упоминание о лотосе подтверждает божественное происхождение несостоявшегося владельца этого склепа.
Последнее, что оставалось в распоряжении Великого Хана, так это Север его страны, суровый и таинственный, обдающий империю ледяным дыханием и в гордом одиночестве хранящий спокойствие, мрак и величественную невозмутимость.
К этой крайней границе государства овалом опоясывающей собою море-небо Тенгиз не нужно прокладывать и обустраивать какую-либо караванную тропу. Самой прекрасной в мире нерукотворной дорогой в царство мёртвых вымощенной в зимнее время драгоценным камнем «горным хрусталем» является прозрачный лед нескончаемой и неиссякаемой, стоящей реки Бай-Гол.
Шестисот метровая отделанная камнем дорога от берега Нила до пирамиды Хеопса не напоминает рядом с ней даже тропинку, а разве подлежат какому либо сравнению по своим размерам погребальные корабли этих повелителей? (Изображение Байкала на карте напоминает собою гигантскую ладью.)
Эта река – океан, ставшая судьбой вождя, словно указательным перстом правой руки сама показывала ему нужное направление. (Сожмите правую руку в кулак, максимально откройте большой и указательный пальцы и перед Вами возникнет знакомый образ священного моря.)
Сюда и только сюда, к этой символической «горной вершине» своего необъятного государства, с которой ежегодно ближе к весне в столицу «стекались» волшебные соболиные ручейки, обратил свой мутнеющий взгляд и изнывающий от нестерпимой боли умирающий отец покоренных народов, достигших численности 80 миллионов человек.
Не менее важным для него было и то, что неподалёку, в Баргузинской долине и Курумкане покоились духи его предков из рода киют – борджигин, но он не мог себе позволить лечь рядом с ними! Это древнее запретное родовое место было слишком хорошо известно не только его племени, но и многочисленным злобным врагам. Для его охраны требовалось слишком много средств и усилий и не давало полной гарантии от их разграбления и осквернения.
Основанное им «Великое мертвое Царство Рода Золотых Ханов» должно было обрести новое никому не ведомое и никем еще не тронутое убежище, абсолютная природная укромность которого была призвана обеспечить неприкосновенность священных могил не только для самого вождя, но и для его многочисленных потомков, действительно ставших покорителями мира на многие и многие десятилетия.
Сразу же после принятия решения о выборе Баргузинского хребта и Верхнее Ангарской впадины в качестве места расположения родового некрополя, к Великой китайской стене была направлена специальная военная экспедиция, получившая задание захватить рабов, владеющих камнетёсным ремеслом. Этот многомиллионный народ, имеющий вековой опыт строительства крепостей, смешавший в своих венах кровь китайцев и тунгусских племён, по-настоящему знал, что такое лютые морозы и снег, что такое дальние переходы по непролазной тайге и бесконечный кропотливый труд в каменоломнях за горстку риса.
Одновременно через Баргузин и Курумкан в будущую Долину Царей выехал другой карательный отряд с целью выдворить всех жителей этого региона за его пределы, а непокорных уничтожить. Когда несколько десятков тысяч невольников под строжайшей охраной двинулись на северо-запад, сначала до нынешних читинских безлесных сопок, а затем мимо озёр, густо поросших по берегам соснами, в сторону Витимского плоскогорья, немногочисленных жителей северного Прибайкалья уже не было и в помине, а по всем редким лесным тропам стояли военные кордоны.
Продолжение здесь
